Скорая помощь Уссурийска как зеркало процессов в стране.
На этой неделе в краевой системе здравоохранения взята очередная высота — давно назревавшая проблема с обеспечением кадрами, прорвалась в публичное поле из-за открытого возмущения коллектива работников «Скорой помощи» (далее — СМП) г.Уссурийска.
Суть проблемы: из-за низкой заработной платы, переработок и тяжелых условий труда, за последний год из организации уволилось около 50 человек, из них 18 — в январе этого года. Это вызвало закономерные опасения оставшихся работников, что им будет кратно увеличен объём работы, при сохранении зарплаты на том же уровне. Ушедшие работники частью перешли в «Скорую помощь» Владивостока, из-за значительно большей зарплаты (до двух раз).
Запись разговора коллектива с начальством и администрацией города представляет собой весьма поучительный пример того, что происходит в нашем здравоохранении, а также подходов чиновников к реагированию на проблемы. Пересказывать полностью запись смысла нет, просто посмотрите.
Из записи мы узнаем, что:
- администрация Уссурийска считает, что:
- з/п в «скорой помощи» Уссурийска «нормальная» (0:15)
- «во Владивостоке з/п на 2-3 тысячи больше» (0:23)
- Во Владивостоке действует 25 бригад из 60 положенных (0:35)
- В Уссурийске работает 12 бригад СМП, из 20 положенных по нормативу (0:50) «одна бригада на 10 тысяч населения»
- Гарантированная з/п медработника СМП составляет 30-35% от заявленной по факту (3:00)
- Для молодого специалиста гарантированная з/п в денежном выражении составляет порядка 8-10 тысяч рублей (3:10)
- «Было принято решение увеличить з/п молодым специалистам на 55%» (3:20), т.е. гарантированная часть вырастет до 12 тысяч, «со всеми накрутками — до 40 тысяч»
- В Уссурийске 177 тысяч застрахованного населения, т.е. финансирование выделяется на 18 бригад СМП (8:20)
- Нагрузка на бригаду — выросла в 2 раза (8:30)
- График работы молодёжи при совмещении — сутки через сутки, за это они получают 17-20 тысяч (9:00), без совмещения — см. выше
На записи видно, как Корж неоднократно пытается намекнуть на то, что администрация и лично он «может выдавать жильё по необходимости» (0:05, 2:32) и апеллировать к патриотизму (1:02). Когда это не получилось, он начал откровенно торговаться: «давайте так решим, если будет 35-40 (тысяч) и 60-65 (тысяч) и мы будем давать квартиры — вы не будете уходить с Уссурийска?». (6:08) Выступающая за ним зам. руководителя департамента после начала вопросов высокомерно выдала «вы меня неправильно слушаете» (4:05), совершенно в духе «вы нас не так поняли»™ и «вы неправильно задаёте вопрос».
Нет, господа, вопросы мы задаём как раз правильные. Другое дело что ваши ответы (если вы вдруг ответите честно, что иногда бывает) нас не устроят. Поэтому вы от ответов стараетесь увиливать, забалтывая и откладывая тему «на потом».
Два наиболее важных, с нашей точки зрения, фрагмента беседы:
— Почему не давали (жильё) раньше?! Почему про нас вспомнили только когда люди начали увольняться? Что надо квартиры дать, что зарплаты надо дать, одеждой обеспечить?
— Я доверял вашему руководителю, что всё хорошо. Сейчас мы узнали, не через руководителя, через соцсети, что у вас плохо. Чем вам нужно помочь, чтоб вы не уходили?
— Поменять руководство.
— Нет, ну давайте не будем. Вот это точно мы не будем. Давайте успокойтесь. Поменять руководство — это пусть другие решают.
Собственно, а почему нет-то? Если руководитель врёт, как признал сам Корж, если он довёл работу организации «до ручки», это свидетельствует либо о его некомпетентности, либо о нежелании работать. С чего тогда он должен оставаться в должности? Чтобы организация и дальше продолжала работать плохо? Иначе говоря, кому выгодно то, чтобы он сохранит свою должность? Работникам? Населению? Однозначно не им.
Следующий вопрос — кто эти «другие», которые должны решать, оставаться руководителю в его должности или нет? По какому принципу идёт подбор кандидатур, если не по принципу профессиональной пригодности? Нет ли здесь аналогий с «непотопляемыми» начальниками УИКов, которых не сменили даже после официального признания ЦИКом массовых фальсификаций второго тура сентябрьских выборов?
— С какого месяца (повысят зарплату)? Какого года?
— Сейчас считают, я думаю, с первого квартала должны произойти изменения по заработной плате.
— (Корж перебивает) Когда точно?
— Сказать когда точно я не могу, посчитают только ко концу первого квартала.
— (Корж опять перебивает) До конца марта.
Ещё раз — представленного зам. руководителя спрашивают «когда повысят зарплаты». Она отвечает про некие «изменения в заработной плате», не уточняя в какую сторону они произойдут, когда конкретно, произойдут ли они у всех, или только у «молодых специалистов».
На некоторые вопросы ответа вообще не было, например: если по штату в городе должно быть 18 бригад, и финансирование выделяется в полном объёме, то почему работает только 12, при том что остальным з/п не повышали? Куда деваются деньги на остальные шесть бригад? (это треть финансирования, если что).
Далее, со стороны администрации не было ответа на вопрос «Почему про нас вспомнили только когда люди начали увольняться?». Вообще никакого, даже оправдания.
Зато за администрацию на него можем ответить мы: «А зачем? Вы ведь работали и так». Обратите внимание — «решать вопрос» начали только тогда, когда в перспективе замаячила остановка работы службы. А что такое остановка работы скорой помощи в 200тысячном городе? Как ни цинично это звучит, но это прежде всего резкий всплеск смертности, а значит резкий рост социального напряжения, чреватый стихийными народными волнениями (сентябрь-2018 как пример). Вот ЭТО уже может вызвать череду отставок, сразу вспомнят и про профнепригодность директора, а то и про уголовное дело самого Коржа, капитана «уссурийского флота».
Поднимемся на уровень выше, и посмотрим на ситуацию в крае, маленький фрагмент которой мы разбирали выше. Даже в двух крупнейших городах края, служба скорой помощи укомплектована на 66% (Уссурийск) и 42% (Владивосток) соответственно, в этих городах живет 45% населения края (0,8 млн чел). Вспоминаем новость трёхмесячной давности — от 9 ноября, и читаем:
Министр здравоохранения Вероника Скворцова: «Сегодня мы вручаем новую партию автомобилей скорой помощи для проходимости по линейным бригадам. До конца декабря для Приморья за счет федерального бюджета всего закупят 31 авто, еще 59 закупит край. Это существенно снизит износ автопарка. Мы планируем создать центральную диспетчерскую и связать ее со службой санитарной авиации, санитарными вертолетами».
Работу СМП Приморья Скворцова хвалила, однако отметила недостаток бригад: в одном Владивостоке надо держать 40 бригад, а их 25. Тем более в регионе огромный, около 60%, износ транспорта. «У вас хорошо работают два вертолета. Количество санэвакуаций выросло − их уже около 500. Задача − создать единую диспетчерскую службу. Чтобы мы видели, какая бригада − линейная или реанимационная − должна приехать и оказать помощь»
В Приморье до сих пор есть села и деревни с населением больше 100 человек, где нет даже ФАПов. В этом году 56 миллионов на девять фельдшерско-акушерских пунктов выделены, пока не создан ни один. Новые власти края обещали, что построят их до конца года. А в ближайшем будущем − еще 18 амбулаторий.
Вопрос — сейчас начало февраля, с момента обещания прошло три месяца, с «конца декабря» — полтора. Выполнено ли что-нибудь из обещанного, или это так и осталось предвыборным враньём? Бригад во Владивостоке, например, как было 25, так и осталось.
При этом сейчас охват населения профилактической работой − 22-35%, озвучила цифры Вероника Скворцова.
Переведу с министерского на русский: «65-78% процентов населения не охвачено работой по профилактике заболеваний». Те же цифры, те же слова, но уже совершенно другой смысл.
Даже цифры официального ПримСтата рапортуют о неуклонном уменьшении числа больниц, врачей и койко-мест, при неуклонном увеличении их загруженности. Кстати, обратите внимание на эти милые приписочки внизу, призванные как-то оправдать падения показателей. Взять например первую: «С 2006 года учёт ведётся по юрлицам». Только проблема в том, что за период 2000-2004 годов, ещё когда статистика точно велась «в штуках» куда-то пропало 25 больниц. В 2005м году, в самый разгар «оптимизации» — ещё 21, почти столько же. А то что пафосно называется «мощностью» — это на самом деле нагрузка на врачей.
Дыры в медицине края пытаются затыкать путём отправки «медицинских поездов» раз в год, и «десантов врачей«, как будто у нас не часть РФ, а какая-нибудь отдалённая страна экваториальной Африки. Это методы работы медицины катастроф, и гуманитарных миссий ООН, но никак не штатной системы здравоохранения.
Региональное издание «ВладМедицина» предпочитает рассказывать о геройствах приморских врачей, «ведущих прием до последнего обратившегося, порой до глубокого вечера«, тактично умалчивая о том, почему вдруг они (или те же «молодые специалисты» из Уссурийска) должны в мирное время работать на износ. Чтобы чиновники могли отчитаться об успешной «оптимизации» здравоохранения и ещё больше «сэкономить» на его финансировании в свой карман?
И подобные вопросы уже звучат со стороны самих врачей: «Никто не отказывается работать, но вы заинтересуйте. Ради чего я должна себя рвать?» (10:40)
Поднимемся ещё на уровень выше, до страны в целом, и вспомним откуда вообще взялась «оптимизация здравоохранения», и с чего (и кому) она вдруг понадобилась. Дело в том, что это часть неолиберальной экономической политики, направленной на сокращение государственных расходов, и вытеснение максимального процента экономической деятельности в коммерческий сектор.
Когда вам несколько лет назад рассказывали про то как злобные европейские банкиры принуждают нищую, но гордую Грецию проводить приватизацию, и сокращать госрасходы, мало кто задумывался над тем, так ли наша суверенная экономическая политика отличается от той, что навязывают грекам. Рецепт-то по сути один и тот же: «У вас проблемы с экономикой? Сокращайте расходы госсектора!»
А что такое расходы госсектора? Это образование, это медицина, это пособия, и прочие социальные гарантии. Что будет с теми, кто без них прожить не может? Ну как же — рынок порешает! (от слова «порешить»). «Вы должны быть конкурентоспособны на мировом рынке», — твердят нам неолибералы. «Если неконкурентоспособны — значит слишком хорошо живете, попробуйте понизить свой уровень жизни, больше и дольше работать. А мы вам создадим все условия. Пенсионный возраст повысим, например, отменим ограничения на длину рабочего дня и количество часов в неделю. Это всё пережитки тоталитарного прошлого, просим отнестись с пониманием».
Вот откуда берутся все эти заявления чиновников типа «государство вам ничего не должно» и «вы ничего не должны просить из бюджета». За кадром опять остаются вопрос: а ради чего мы должны обслуживать мировой рынок, конкурируя на этом рынке за право предложить наиболее дешёвую рабочую силу? Ответа на этот вопрос вы от них не дождётесь.
Возвращаясь к «скорой помощи» Уссурийска, что реально сделать работникам в такой ситуации?
Самое простое, но одновременно самое сложное: перестать верить кому бы то не было. Смотреть только на реальные дела, к любым обещаниям чиновников без чётких сроков относиться как к заведомому вранью и попытке заболтать дело. Фиксировать всё на бумаге и на видео. При невыполнении зафиксированных обещаний — поднимать шум в СМИ и останавливать работу, чтобы вас не могли игнорировать.
Вспомнить наконец, что профсоюзы нужны не для того, чтобы путёвки на новый год втридорога раздавать, а чтобы бороться за зарплаты и улучшения условий работы его участников. Если профсоюз этим не занимается по факту (обещаниями не верить, повторяю) — выходить из него и создавать свой собственный.
Никто кроме вас ваши права отстаивать не будет.